Путь Слова
«Сила слова даётся поэту,
Чтоб очистить от скверны планету»
Светлана Тишкина
Из всех поездок на Донбасс, эта – пожалуй, самая осмысленная…
Не прочувствованная, не пережитая, а именно осмысленная и явно сформулировавшая причины внутренней убеждённости в необходимости таких поездок.
Автобус
–Вот внизу указаны номера мест, – сказал он доброжелательно.
Опускаю глаза от верхней части полок рейсового автобуса «Москва-Луганск-Стаханов», где, по моему убеждению, должны были быть указаны номера мест, и вижу у окна человека в камуфляже, довольно молодого, улыбчивого, но совершенно непохожего на тех юнцов в коротких обтягивающих брючках, какие теперь встречаются сплошь и рядом, с улыбкой указывающего на закругление сиденья под подлокотником.
11-12 – вижу я. Моё 11, солдат расположился на 12, то есть рядом с ним оно и есть. Про себя отмечаю совпадение моих планов и распоряжений миропорядка: те, о которых мы, те, для которых мы, те, за которых мы – в одном единственном лице это солдата 14 часов проведёт бок о бок со мной.
– Куда, браток? – окликает его боец постарше, сидящий на следующем ряду аккурат позади «моего» солдатика. Видно, что это уже «матёрый» защитник, отличающийся от новичков тем особым спокойствием, в котором всё: отцовское снисхождение к молодым, уверенность в себе, умение воевать, умение выживать в любых обстоятельствах, безразличие к непонимающим этой битвы, и вот это, с прищуром и ухмылкой: «Победа будет за нами!»
– Обратно, отдохнул и хватит, – сдержанно отвечает мой сосед.
Думаю о том, что надо бы познакомиться, но начинать разговор самой – неловко. А парень тем временем установил свой смартфон на небольшой столик, отогнув его от спинки впереди стоящего кресла и смотрит фильм, надев наушники. Пытаюсь подсмотреть, немного поворачиваю голову в сторону его столика и вижу кадры из нашего родного, отеческого «Они сражались за Родину»…
«Нужно поговорить!», – убеждаю я себя, – обязательно нужно поговорить… И – молчу, уткнувшись в книгу, взятую с собой в дорогу, чтобы отвлечься от тяжёлых дум – «Сборник античной поэзии».
А впереди широкой трассой лежит дорога, долгая, трудная для меня, не тем уж, что километры её протянутся через весь этот вечер и ночь, а тем, что она ведёт из мира в войну. Что все дорогие люди на время остались в тревожном ожидании. Что главное из всех мирных чувств откладывается на несколько дней. Или же не откладывается, а просто приобретает новые формы и цвета? Из этого мира, где люди очень часто пытаются отгородиться от войны, туда, где идёт война, и многие защитники пытаются отгородиться уже мира со стороны этой. Уже лишь затем, чтобы не видеть сытых, довольных своей жизнью и недовольных тем, что спокойствие тревожат длящиеся уже почти два года сводки с фронтов воюющих совсем рядом регионов России взглядов своих ровесников, запускающих голубей на аватарки в соцсетях.
Прошло уже три часа пути, а мой солдат продолжал смотреть фильмы. «Легенда о Коловрате», – выхватил мой взгляд название фильма, когда автобус начал притормаживать для первой остановки.
Вышли все: размять затёкшие ноги, покурить, подышать вечерним, остывавшим от дневного жара, воздухом. Сигарета с каждой затяжкой возвращала к действительности, мятежность поездки не давала покоя. Но путь продолжался, расселись по местам, занявшись своими делами. Вдруг мой, безымянный пока, боец предложил:
– Хотите один наушник, я включу кино, будем смотреть вместе? – предложил он.
И уже с улыбкой, отчего-то решив, что мне необходимо отдохнуть, заключил:
– Под фильмы и дремать лучше.
Поблагодарила и взяла наушник, включили фильм «Огонь» и… я задремала после первых же 20-тот минут просмотра. Резкое торможение автобуса перервало сон, непонятно сколько продолжавшийся, но действительно придавший сил физических и душевных.
– Подремали? – услышала я заботливое обращение к себе, едва открыв глаза.
Он был настолько добродушен и вежлив, что как-то не очень вписывалась в его образ военная форма. «Нельзя упускать шанс», – подумала я вдруг и быстро, чтобы не передумать, выпалила:
– Да, спасибо! Вас как зовут-то хоть?
– Денис, – с готовностью, будто бы ожидал вопроса, ответил мой боец, и сходу рассказал всё то, что я собиралась узнать, — мне 32 года, позывной мой, не смейтесь только — «ИНН». Я из Новосибирска, мобилизовали в прошлом сентябре, я и пошёл воевать, чего бегать-то! Только уехал, жена позвонила и сообщила, что беременна. Так вот и справлялась там одна, беременная да ещё с дочкой. А сын родился, так мне отпуск дали, правда спустя месяц, но всё-равно приятно! Только жалко, времени мало дают, мне только до дома добираться три дня, да и денег на дорогу уходит много, таксисты местные совсем оборзели – из Белгорода до Москвы сто десять тысяч попросили. А билетов на автобус не было, ну мы с пацанами скинулись и поехали, а что делать, не терять же время! А сын-то на меня как похож, — уже с гордостью изрёк Денис, будто в полуторамесячного малыше можно точно-преточно угадать родительские черты, — и такие глаза умненькие. Эх, жаль без меня растёт, я бы его многому научил!
Пришлось прервать его монолог и вмешаться, чтобы вселить оптимизм:
— Смотри веселей: пелёнки-распашонки-вопли-сопли пройдут, укачивание бесконечное и стирки, на ножки встанет, тут и вы вернётесь с победой! – имея ввиду всех пацанов, заключаю я.
Но то, как он ответил на это, поразило меня до глубины всех моих дум с самого начала тревоги и боли за Донбасс:
— Какое там — победим… Мы вообще не понимаем, за что воюем, зачем мы вторглись на Украину эту…
У меня пропала способность говорить, настолько я была ошарашена. Вихрь мыслей в голове: «как же так?», «с таким настроем победить невозможно», «и не боится говорить правду», «с чего начать рассказ», «ну и глупец», «почему не подготовили»…
Вспоминаю вдруг, как веду себя с сыновьями, если они чего-то не понимают, набираю воздуха в грудь, считаю до десяти, и спокойно-спокойно, будто бы с нашкодившим мальчонкой, начинаю беседу.
Начинаю с самого начала – с Великой Отечественной, с полицаев, с издевательств, с Хатыни… Дохожу до 2014, хотя нужно было начинать раньше, до Одессы, до Горловки, до Донецка, до своих первых поездок, до Аллеи ангелов и Горловской Мадонны, до «взрыва кондиционера» в Луганском парке… Теперь не перестаю говорить я, слушает уже он, не перебивая и смотря куда-то вдаль, дальше дороги и стемневших уже обочин.
— Так почему же мы не можем ударить их нашим хвалёным арсеналом? – почти кричит он, отчего в креслах за нами слышится ворчание. И помолчав немного, уже гораздо тише и обречённее спрашивает непонятно кого: «Почему же нам об этом раньше не рассказывали?»
Хотелось резонно заметить, что многие новости и репортажи были видны как на ладони, только открой интернет, но не стала этого делать. Задумалась тоже: «А почему не рассказывали? Почему не готовили ребят?»
– Теперь ты (непроизвольно, поговорив откровенно, стали своими и перешли на «ты») понимаешь, что идёт уничтожение не только России, но и всего русского мира? Понимаешь, что нас, русских, столкнули с такими же русскими, что эта программа была разработана уже очень давно, а мы… Э-–– Э-эх, — не удержавшись, обречённо махнула я и отвернулась, чтобы не смотреть в глаза Денису.
Вспомнился другой боец, которого мы подвозили зимой из НовоАйдара до Богучар. Звали его Данила, ему 22 года, был контрактником, поэтому 24 февраля 2022 года, по приказу, со сбором всего необходимого на три (три!) дня они были переброшены под Киев на учения и… сразу пошли в бой. Мы ехали тогда три часа и всё это время я пыталась ответить на его вопросы: «Почему нам никто не сказал, куда и зачем мы едем? Мы что, безмозглый скот, не поняли бы? Почему нам не объяснили всю ситуацию, пацаны ведь полегли, так ничего и не поняв…»
До сих пор не знаю, смогла ли ответить… И до сих пор не знаю, сколько ему сейчас лет…
Когда Денис заговорил снова, рассказывая о том, как они воюют, не останавливала, только кивала и пыталась не скатываться в отчаяние. Автобус снова начал притормаживать для очередного отдыха, и тут мой боец, снова повысив голос, отрезал: «Мы победим!» и решительно стал подниматься, чтобы вдохнуть уже ночного воздуха…
…В Луганске выходили не вместе, он замешкался с наушниками и подзарядкой. Взяв вещи из багажного отделения, стала ждать его, чтобы попрощаться. На ходу, искренне удивившись, увидев меня, кричит: «Вы меня ждёте?» «Кого же ещё…»
– Возвращайтесь с победой! – обняв его за всех тех, кто сейчас по ту сторону «ленточки» тихо, но уверенно попросила я.
– Вернёмся! С победой! – в голове его была не злоба, но решительность, и я вдруг ясно осознала, что в этом бою мы с ним победили…
Вся сила стремления моего, терпения, любви и упорства, начавшаяся, едва я ступила на донбасскую землю, вылилась вдруг в строки, завершение которых пришло уже у Светланы Тишкиной, которая ждала меня на остановке маршрутки:
От земли – земле,
От сердец – сердцам,
От улыбки робкой – суровым взглядам
Я несу в ладонях – безмолвье снам,
Я прошу весны и цветов – нарядам.
Непременно будет – любви черёд!
И, когда от слёз берега просохнут,
У моей реки широта доброт
Зашумит разливом. Грома оглохнут
От такой же девственной тишины,
Как рассвет, всходящий
над терриконом.
Я хочу дождаться Донбасс с войны,
От земли – к земле
Приходя с поклоном.
И победно будут дожди звенеть,
Прибивая пыль и следы бесчинства.
Я хочу без страха пройти суметь
Чистоту любви и земель единство!
Осколок
Писала вечером о том, что несу на ладони безмолвье снов…
Из музея вынесла, зажав в этой же самой ладошке небольшой осколок, найденный на улицах многострадального города после очередной бомбёжки. Кусочек смерти, направленный на Луганск в один из тех страшных дней, когда его, как и весь Донбасс, хотели стереть с лица земли – за его несогласие, за его мужество, за его жизнеобилие и жизнелюбие.
Этот кусочек металла, частицу тех дней, передали мне и Любови Сердечной в Музее «Памяти Донбасса».
Таких осколков в музее – великое множество, они на стеллажах, они в коробочках, они повсюду… Есть даже те, которые вытаскивали из человеческих тел, спасая раненых…
Только кто же сумеет вытащить осколки из человеческих душ?
Краснодон…
Не думала, что не смогу удержаться от слёз… Как тогда, когда читала «Молодую Гвардию», как тогда, когда смотрела кино о Молодой Гвардии. Как уже много позже, изучая материалы и документальные фильмы о деятельности ребят.Не смогла.
Здесь не сдерживается никто, и никто не осуждает за слёзы, не считает их слабостью. В этом месте — особенном, помнящем их жизни и видевшем их смерти.
На этом терриконе, возвышающемся над донецкой степью и раскрывающем всё её величие и будто выкрикивающим — вот за всю эту красоту! За всю эту свободу! За эту землю — отдали они свои жизни.
Мы с Любой Сердечной и Светланой Каневской, с которой познакомились в Луганске, безмерно благодарны своим друзьям — Людмиле Гонтарёвой, Александру Сигиде, Марку Некрасовскому, за эту возможность поклониться и помолчать…
Молодой Гвардии посвящается…
Смерти нет, ты слышишь!
Смерти нет!
Голосами дерзкими в ответ
Снова откликается сердцам
Жизнь, не уничтоженная там,
Где в застенках стонам сатана
Выжигал святые имена.
Смерти нет, ты слышишь!
Смерти нет!
Камень слышит пытки, как обет
Стойкость помнить — хрустами костей.
Обними, земля, своих детей,
Пухом стань взамен бетонных шахт.
Век грядёт — бессменостию вахт!
Смерти нет, ты видишь!
Жизнь — одна!
Шурф разверзся правдой. Прощена
Молодость за ширь тяжёлых плит.
Вечно — юность — мужеством горит
В прямоте на нас смотрящих глаз.
Проживи её хотя бы раз!
Смерти нет!
И нет её теперь!
Голоси, мольба, числом потерь…
Новым списком лягут им3.ена
В горизонт, с которым тишина
Выйдет в день однажды, осмелев.
Преклони слова, в тени дерев
Передышку краткую прося.
Честь как жизнь — навеки — вознеся!
Отец Александр
Не раз уже убедилась, что на вопросы, мучающие долгое время, ответ придёт в самый неожиданный момент или приведёт тебя к нему промысел Божий.
…Храм иконы Божьей Матери «Умиление» в Луганске поразил своей красотой и необычностью фасада, на котором изображена Божья матерь без младенца, не сидящая, а стоящая и простирающая руки к небу. Икона эта – «Умиление Божьей Матери», явилась она старцу Филиппу. Она обходила Луганск три раза, поэтому стала покровительницей Луганска. О ней у Светланы Тишкиной есть целая поэма. Решили посетить Храм, тем более, что от Молодёжной Библиотеки, в которой предстояло выступать, он расположен совсем недалеко.
Строительство его окончено в 2013-14 годах, перед самой войной. Верхнюю часть храма доделать не успели, службы ведутся в храме нижнем. Двор хранит следы обстрелов, как и многие другие территории города.
Тихо и малолюдно в храме в это время дня. Однако, нам снова улыбается удача, и, благодаря Светлане Каневской, которая решила испросить благословение у отца Александра, который служит прижитом храме. А он не просто вышел к нам, а пригласил к себе на беседу.
– Знаю Светлану, конечно (речь шла о Светлане Тишкиной), – начал Отец Александр, выказывая нам своё доверие, – она тут в первые годы была сподвижницей, организовала объединение своё «Свете Тихий», сборники выпускала, людям отчаявшимся помогала, они часто у нас здесь собирались.
Эта беседа стала откровением и исцелением для всех нас. Он расспросил нас и о нашей миссии, и о наших планах, и о наших целях. Выслушав внимательно, заговорил сам. О, сколько решений для нас было в этой речи, сколько поддержки! Главное, будто курсивом среди прочих мыслей о происходящем: «Если вы вините себя, что привезли мало гуманитарной помощи или совсем ничего не привезли, это ваша ошибка. Каждый должен заниматься своим делом и, поверьте, помогать материально и возить гуманитарный груз – это дело волонтёров, общественных организаций, предприятий, имеющих на это средства и прочих желающих и имеющих возможность это сделать. Ваше дело, ваше призвание – слово. Именно его вы должны взращивать и дарить тем, кто в нём нуждается. Если это более слабый человек – то ему, поддерживающее, если это обиженный – и ему, успокаивающее, разозлённому – слово успокаивающее, врагу – слово решительное.
– Вот сейчас кто у нас самый нуждающийся в слове? Люди, это бесспорно! Пережившие такое, что иному в самом страшном сне не привидится, долгое время остававшимися в одиночестве, без помощи и поддержки, без понимания. Они ведь думали, что их бросили, Донбасс весь думал, что его бросили. Поэтому, когда вы приезжали и приезжаете, привозите книги, рассказываете стихи, даёте возможность им почитать и просто говорите с ними, вот здесь и происходит единение!
– Взращивать наше единство нужно через дух и через духовность, которой, кстати говоря, до сих пор определения так и не дали. Поэтому что важнее для вас будет, если перед вами положат две вещи: банку тушёнки и книгу, а места в багажнике будет только на одну вещь? Конечно, вы должны взять книгу, потому что банку тушёнки привезёт кто-то ещё, а вот книги больше везти некому. А если и найдётся такой желающий, то неизвестно, что это будут за книги. Так вот, начало духа, да и духовности, я уверен – в Слове!
– А ещё больше кто сейчас нуждается в слове? Воины наши! Вооружили, обмундирование дали, хоть какое, но есть, уже и понавезли за это время. А слово кто им дал? А силу духа кто им дал? А ведь воина нужно не только кормить пищей материальной, но воину прежде всего нужно душу питать. Разъяснять цели и задачи любой войны, а особенно нынешней, когда идёт не просто война за территории, как много думают, а война добра со злом, Бога и Сатаны. Воины наши теперешние – это воины Света. Но им же надо правду рассказывать, а не кидать в бой с завязанной или пустой душой, как с завязанными глазами. Понимаете теперь, что важна не только помощь материальная, а прежде всего – духовная! Вот почему раньше в Армии были политруки и целые библиотеки, и проводились беседы, важные, серьёзные, использовалась литературы, многие из них знали наизусть многие поэтические строки и выдержки из прозы, а главное – примеряли их очень точно, знали, где и как попасть прямо воину в сознание.
– А теперь что? Кто с ними разговаривает, кто объясняет? Тут я сразу вспомнила двух своих знакомых бойцов и вздохнула так тяжело, что Отец Александр повернулся, глядя мне прямо в глаза, и с новой силой заговорил:
– Только вы должны помнить, что перо – это ваше оружие, а каждое слово – это стрела. И она должна быть настолько острой, чтобы достигать цели и поражать её! Каждое слово должно быть сказано вовремя! Словом можно воодушевить бойца сильнее, чем любые обещанные материальные блага.
– Именно поэтому вы должны точно понимать и свою обязанность: работать со словом очень аккуратно, не спеша, точно и качественно, доводя его до совершенства, точно понимая, для кого и в какой именно момент вы его пишете. Чтобы сборники, которые будут положены в основу воспитания духа воинов, были полны настоящих слов, которые могут повести за собой.
Вот мы, например, возили на передовую маленькие сборнички, «Солдатский молитвослов», на войне ведь неверующих не бывает, потому у солдата под рукой всегда должен быть такая краткая книжица.
– Или вот еще задача: нам всем, а вам, поэтам – в особенности, нужно формировать поэтический образ русского человека, который забыт, стёрт, который обрёл в наше время новые черты. Мы очень долго этого не делали, иногда используем образ, сформированный в прошлом, но время-то меняется, добавляются или наоборот, исчезают какие-то качества характера. Именно вам, как людям творческим, необходимо их уловить и описать. Или вот есть у нас Библия, мы все её читаем, пользуемся. А почему бы вам не создать, к примеру Поэтическую Библию Бойца. Или не только поэтическую? В общем, задач и целей у вас очень много!
– Знаете, ведь как происходит всегда? Добро молчаливо, а зло – очень крикливое, оно само себя распиарит. А вот добру нужно помогать! Поэтому то, что вы приезжаете и наших писателей поддерживаете – спаси Бог за это.
Отец Александр начал подниматься из-за стола, показывая, что разговор подходит к концу.
Благословив нас, каждую осенил крестным знамением и, улыбаясь, напоследок сказал:
– Будьте мечтательны и созидательны! Только у мечтательных людей появляется цель! Дерзайте и идите вперёд! Помогайте друг другу! И если вам когда-либо понадобится место для того, чтобы встретиться и что-то обсудить, что-то спланировать, с кем-то встретиться – приходите ко мне вот в этот зал, я всегда готов к совместной работе. Добра вам и Бог в помощь!
Мы вышли из Храма в полном молчании и долго-долго согревало нас тепло слов батюшки. Вот что такое Слово, острое и правильно сказанное!
Ответ на мои вопросы пришёл мгновенно, уже на ступенях Храма: единение через слово – вот главное, что заставляет снова и снова возвращаться на эту землю!
Вот так самое главное чувство в жизни приобретало на донбасской земле новые формы, цвета и новое, мощное, уверенное в себе Слово!
А затем мы поехали в церковь старца Филиппа, который, дабы доказать расшалившимся юницам существование Бога, обратил ствол дерева в камень….
Камень этот до сих пор хранится при Храме, его можно потрогать и убедиться, что дерево действительно стало камнем.
И ещё – сегодня была встреча в молодёжной библиотеке, в которой, несмотря на дневное время и 40-градусную жару, собрались поэты, барды и зрители из таких отдалённых уголков России, что конца и края ей не было видно. И не было слышно!
Приехали даже представители Запорожского отделения Союза Писателей России», буквально в прошлом месяце организованном Председателем СП России Н.Ф.Ивановым.
Встреча получилась настолько насыщенной, искренней и разнообразной, что никакая жара не могла сравниться с теплотой слов и послевкусием новых знакомств!
Не оставила… не оставь, да
Не позволь ошибиться вновь!
Матерь Божия, твоя правда:
Отречение — есть любовь…
Защитила… не раз, но каждый —
Как впервые смотреть в глаза:
Скупость слов, как тягучесть жажды,
И в мгновенье — с небес гроза.
Умолкала, когда в сознаньи
Не была. В шевеленьи губ
Принимала как заклинанье:
Помоги же да приголубь.
Покрывала косынкой косы,
Отправляя с молитвой вдаль.
Мудрость — солнцами по откосам,
Что любовь-де и есть печаль.
Матерь Божия, не покинь нас!
Ни вчера и ни завтра. Днесь
В каждом гласе услышь: «За сына…»,
И скончанья молитвам несть
У России, стоящей твёрдо
На защите своих святынь!
И послышится в звоне гордом:
—Так с любовью ступай. Аминь…
Станица Луганская
– Не была в Станице с 2014 года, я ж на Миротворце как мать боевика, – не то с горечью, не то с грустью говорит Светлана Тишкина.
Едем в маршрутке: Марк Некрасовский, Любовь Сердечная, Светлана Тишкина и я. Едем в Станицу Луганскую, которая все 8 лет была «под Украиной» и освобождена совсем недавно, чтобы встретиться с жителями, почитать стихи, послушать местных поэтов.
Выезд из Луганска и…дорога приятно поражает своей новизной и запахом нового асфальта.
– Спасибо Москве, – обьясняет Светлана, имея ввиду, конечно, всю Россию, – они всё нам тут делают, дороги укладывают, дома строят, ремонтируют…
Будто бы не прокатывалась тут война, будто бы и не шли кровопролитные бои, будто бы и не было границы наших территорий, проходящей аккурат по мосту через Северский Донец.
– Раньше ж мы постоянно туда ездили, порыбачить да покупаться, а потом же ш, кто собрался и поехал на рыбалку – вернулся без ног, а то и вообще не вернулся, – будничным голосом ведёт свой рассказ Светлана. И от этой будничности рассказа кожа моя начинает предательски покрываться мурашками…
Блокпосты на дороге здесь становятся привычными, и как только маршрутка начинает притормаживать, мы автоматически открываем сумочки и достаём паспорта. И перед самым повотором на Станицу на высоте холма стоит Князь Игорь, как символ, как напоминание, как наказ – Россию беречь. Как позже рассказала нам казачка Наталья из Станицы, из её окна виден монумент князя. И вот во времена самых тяжёлых прилётов они каждое утро смотрели в окно, чтобы узнать, не попали ли в Князя Игоря ракеты. И каждое утро он был цел и невредим. И однажды она произнесла:
– Князь Игорь стоит, и мы выстоим!
…Станица Луганская с самого начала трагических событий на Донбассе была под «Азовом», поэтому сначала не обстреливалась укрофашистами. Однако здесь выясняли взаимоотношения различные украинские объединения. И – грабили, грабили, грабили… Но досталось и её жителям. Всё же были прямые попадания в дома, сожжена школа, полностью разрушено здание милиции. Был уничтожен единственный мост, соединяющий с территорией Украины, по которому они вынуждены были каждый месяц добираться за пенсиями…
– Вот типичная казацкая изба – курень, сохранившийся в первозданном виде, – подключается к рассказу Марк Некрасовский.
Движемся к библиотеке, находим её без труда, и… сразу на входе попадаем в тёплые широченные объятия Людмилы и Ларисы! Будто давно знакомых друзей встречают они, столько радушия в их взглядах, на столе предусмотрительно поставлены бутылочки с холодной водой, свёрстана афиша.
– Ой, оставайся ж ты у нас, мы тебя быстро откормим! – обращается ко мне Лариса после крепких оценивающих объятий. Улыбаюсь и… задумываюсь.
Обвожу глазами зал, в котором будем выступать и вдруг на стенде с книгами вижу знакомые названия: «Оберег», «Суворовец Воевода», «Возвращение домой»… Поняла, почему встречали как друзей: слово наше добралось до Станицы раньше нас!
Выступали искренне, задорно даже, по кругу, широкому, включившему в себя гостей из ближних сёл. Минутой молчания почтили павших за Россию воинов. Обменялись контактами.
За чаем, уже будто доверие и откровение проверено временем общих тем стихов и песен, вылилось пережитое:
– СВО началось с нас…
– Было очень страшно…
– Нам сказали: «Прячьтесь в подвалы и не выходите…»
–Кричали из громкоговорителей:«Сдавайтесь, срок – до полуночи»
– Как они бежали! Мы были свидетелями, побросали всё и тикать… Они рассказывали наперебой, каждый – свою историю, свою беду, свою боль, боясь упустить важные мелочи, даты, чудеса спасения. Ни слова – о тяготах, ни мысли – он отъезда, ни слезы жалобы!
Постаралась записывать эти монологи на диктофон, чтобы ещё раз послушать и почувствовать, и дать послушать всем тем, кто не понимает, почему приехать сюда – это зов сердца.
Ещё один трепетный и важный для меня момент: сразу после выступления ко мне подошла Наталья и… рассказала, что её дедушка погиб в 1941 году, освобождая Велики Луки, они не знают, есть ли его имя в братской могиле, не могли ничего узнать, не могли приехать. «Конечно, найду», – дала слово я, взяла контакты. Но этот факт ещё раз убедил, что я всё делаю правильно: в далёком 1941 году их предки стояли за нашу землю. Теперь я могу постоять за землю эту…
И буквально через полтора часа нас уже ждали в Центральной библиотеке Краснодона. Мы опоздали на 10 минут, просто пока искали друг друга возле автостанции Луганска. Ехали в молчании, после услышанных рассказов не прийти в себя будет ещё очень долго.
Но лишь войдя в библиотеку, снова попав за накрытый предусмотрительно стол, будучи буквально встряхнутыми в объятиях Людмилы Гонтаревой и Александра Сигиды, переключились вновь на Слово. Потому что, как сказал вчера Отец Александр: «Не предавайтесь печали или сомнениям, ваша задача, цель, миссия – нести Слово».
Пили чай и выступали, все по очереди, вместе с хозяевами. Увезли тепла гораздо больше, чем получили жарких часов за все эти дни! Увезли новые стихи, песни, книги и рассказы. Поделились наболевшим и трудным, рассказали об успехах и планах.
И ещё – съездили на Новый мемориал. Новый – потому что похоронены там новые герои, ополченцы, стоявшие за Новороссию в 2014-2015. Павшие за неё. Смотреть им в глаза было трудно, потому что мы до сих пор не смогли выкорчевать всё зло, расплодившееся на этой земле.
Уезжали, уже договариваясь о новых встречах. А у меня всю дорогу обратно крутилась и не давала покоя лишь одна мысль: как же так, люди, пережившие столько горя и бед, стали ещё доброжелательнее, ещё честнее, ещё живее, что ли. Снова поражаясь жизнеобилию земли Донбасса, поняла, что монумент «Живая цепь» всё-таки установлен именно здесь, где мы, взявшись за руки, от слова к слову передаём друг другу веру в Россию, в Победу и в счастье!
И снова было явление строк, явление Слова, которое будто дерево, превращённое в камень, самим своим рождением ясно давало понять, зачем оно рождается:
И как умели вы
Ещё живее – жить?
И счастий прошлых высь
Ещё счастливей вить!
Ещё добрей добро
Сердцам людским дарить!
О, как сумели вы
Ещё живее жить!
О, сколько же ушло
Не разделив стихий!
О, скольких отнесло
Из прозы во стихи!
О скольких – хорошо,
Иль вовсе ничего,
И горе вмиг дошло
До неба самого.
Так было же – так есть:
Любовь сильнее войн!
Клинок к клинку – Бог весть,
Спасаясь от погонь,
Я слово – ко словам
В одну вплетаю цепь:
Ещё живее – жизнь,
Когда сплоченней крепь!
6. НовоАйдар
НовоАйдар случился неожиданно:
— Девочки, а давайте махнём в Краеведческий музей, мама моя там живёт, — ещё в воскресенье вдруг предложила Света Каневская
— А давайте! — хором ответили мы с Любой, и буквально последний день, день отъезда, в 8 утра были в назначенном месте Луганска.
Пока прощались с нашим новым соратником — Константином Шлямовым, поэтом-бардом, казаком из Читы, увлеклись разговорами настолько, что вздрогнули все втроём от зычного: «Рота — подъем!», раздавшегося за нашими спинами.
Обернувшись, однако, на этот приказ мгновенно, увидели смеющуюся Светлану Каневскую и, в шутку поругав её, отправились в путь.
«Счастье не за горами», — гласила огромная надпись на дороге, и в это верилось, потому что стенд с надписью раскрашен был в цвета российского флага. Дорога, которая, как и вчерашняя трасса на Станицу Луганскую, вызвала высшую степень удивления! Ещё в декабре 2022 года мы двигались по этой дороге со скоростью 30-40 километров в час, настолько она была разбитой. Ямы подчас равнялись размерам самой машины — ещё бы, тяжёлые бои, проход бронетехники своё дело сделали быстро и качественно.
И вот теперь я своими глазами вижу, как в этот регион возвращается жизнь, и насколько это воодушевительно, может понять только тот, кто видел города полумёртвыми. Проезжая Счастье, вспомнила, как тут было тревожно в прошлый наш приезд…
Три блокпоста — три проверки, и мы въезжаем в НовоАйдар.
На улицах — настолько многолюдно уже в 9 утра, что центр его немного напоминает птичий базар, и мы искренне улыбаемся, а потом Светлана припоминает, что среда в НовоАйдаре — день ярмарочный, поэтому все-все жители притягиваются в одно место – на рыночную площадь. Одни — чтобы что-нибудь продать, другие — чтобы это «что-нибудь» купить.
И нисколько не портит эту праздничную суету камуфляж, постоянными оттенками прорывающийся в пестроте дня, огромных размеров техника, то и дело грозно и довольно спорко громыхающая по дорогам и стоящая звеньями на «распутье».
Распутьем я назвала про себя тот пятачок, где не раз останавливались мы с товарищами на привал в декабре 2022, когда возили гуманитарку под Лисичанск. Тогда всё вокруг было серым и тревожным. И только тёмно-зелёный, болотный даже, оттенок чередовался с этой серостью, только располосовывая её. Теперь же…
Теперь на душе стало так светло, цветно даже, что ушла вся тяжесть предыдущей поездки, разошлась по живым улицам города горечь, и наполняться она стала живой жизнью, а не только тяжкими боевыми буднями.
Останавливаемся возле рыночной площади, еле-еле найдя местечко, оборачиваемся — и вот же он, Краеведческий музей и мама Светланы Каневской с распахнутыми объятиями ожидает нас у входа.
То, что говорила Светлана, оказалось правдивее, чем можно было предположить: Анна Константиновна Божкова действительно не работала, а музеем именно жила!
И начинался он с древнейших карт, на которых земля современной Новороссии выделена как «Степная Украйна Московского государства».
— Историю надо знать! — говорит нынешний директор музея, показывая нам все карты, висящие на «парадной» стене, показывая указкой, где именно расположены современные, например, Лисичанск и Северо-Донецк.
То, с каким интересом рассказывали они об истории края, с какой любовью и тщательностью собраны в нём предметы быта, наряды и обстановка жилищ — вызывала не просто уважение, а преклонение перед духом работников музея во главе с Анной Константиновной, отдавшей служению музею всю свою жизнь, и даже теперь, находясь на заслуженном отдыхе, она жила в музее.
Три раза она буквально отстаивала его от закрытия и разорения, правда коллекцию нарядов спасти не смогла, увезли в Киев. Мы узнали об истории знаменитого памятника «Комбат», о местных художниках и скульптурах, о том, как тщательно чтут, по крупицам собирая память о Великой Отечественной войне.
И каково же было моё удивление, когда в одном из последних залов я обнаружила малюсенькие поэтические сборники. Взглянув на огромный портрет на стене и вопросительно взглянув на Анну Константиновну, дивясь поэтическим дорогам, иначе говоря, дорогам Слова нашего, получила ответ: «Да, это Иван Приблудный, которого одни считали учеником Есенина, другие называли младшим братом, имея ввиду родство поэтических строк.»
Рассказ был небольшим, поскольку материалов о нём немного, отдельного музея нет, всё, что найдено было — представлено в этом разделе краеведческого музея Мои догадки, уже в Луганске, подтвердил Марк Некрасовский: все рукописи, письма Есенина у нему, фотографии были выкуплены случайным человеком, бизнесменом, который ни за что теперь не хочет с ними расстаться. То, что для него они дороги своей материальной ценностью — нам понятно стало вмиг, а вот, что для нас они бесценны памятью — этому бизнесмену не понять никогда.
Одно главное было понятно с первых минут посещения этого музея — будущее у нас есть, если даже в таких небольших местечках память о прошлом сохраняется очень скрупулёзно и трепетно!
Сегодня торопились, вещи собраны, билеты забронированы, встречи коротки, поэтому в полдень были уже в Луганске…
Этим летом дышит по-другому,
Тишины и вольности полна,
Гладь дорог, всегда ведущих к дому,
Сохранив шаги как письмена.
Лёгкость лет, летящая навстречу
К новой страсти свежести рывком –
Спев о торжестве, покроет плечи
Немотой неспешных облаков.
И, возникшей ревностью, равнине
Невдомёк, что круче всех невзгод
Склон небес, изведанный отныне –
К дружбе, как — к последней из высот.
7.
Утро, жара, планы на день сформированы. Разместились с Любой в зале ожидания автовокзала — в постоянном месте наших встреч-отправлений, она — спасаясь от 36-ти градусной жары мороженым, я — бутылочкой воды из холодильника, которая, однако, нагревалась от моих рук быстрее, чем я успевала насладиться её прохладой.
В ожидании Светланы Каневской —сегодняшнего нашего гида, а если честно –друга, помощника и соратника, озираюсь по сторонам.
Бросается в глаза ужасающая, леденящая гораздо быстрее всего прочего, табличка «Бомбоубежище — под 1-м перроном…» Вскакиваю, бегу с телефоном, занимаю удобное для фотографии место и нажимаю на кнопку «фото».
Буквально в тот же момент, быстрее, чем я перевожу взгляд от оригинала таблички на её отображение в телефоне, передо мной вырастает некто очень строгий: мужчина в белой-белой накрахмаленной рубашке, брюках со стрелками, бейджиком на груди и… грозно так обращается:
— Вы что здесь фотографируете? Пройдёмте со мной!
Пытаюсь что-то объяснить по пути в кабинет, не успеваю. Однако, успеваю ухватить его взгляд — строгий конечно, но незлобивый, а скорее — заинтересованный. Дверь в непонятное помещение захлопывается и мгновенно открывается снова: за моей спиной одним огромным шагом, скорее — прыжком-рывком, оказывается Люба, ничего также не понимающая, но уже готовая защищать!
Новый знакомый, обращаясь уже к другому мужчине и к нам с Любой одновременно, требует:
— Расскажите же, что Вы тут фотографировали?
Получившая поддержку в виде Любиного, готового в любой момент разразится боевым слогом и действом, лица-плеча-смысла, объясняю, что мы — члены Союза Писателей России и хотим показать жизнь Луганска до каждой её мелочи и… таблички. Что это ужасно — чтобы на таком витке цивилизации, когда искусственный интеллект распознаёт даже лица, наличие такой надписи —противоестественно! Что это должны видеть все те, кто не хочет говорить о происходящем на Донбассе да и слышать нас не хотят тоже…
Дальнейшее объяснение было бессмысленным, он понял всё с первой фразы. Тот, который поначальственней, обращаясь уже к нам обеим, только по-доброму так спросил:
— Путина-то уместили в фотографию? Спешно выискивая телефон в сумке, чтобы продемонстрировать ему своё непременное умение видеть обстановку целиком, отвечаю: «А как же!» и показываю ему обе фотографии.
Тогда первый, смягчившись немного, добавляет:
— Знаете, сколько у нас тут всяких ошивается, а потом прилетает — там, где не ожидали…
Вернулись в зал ожидания уже товарищами. Валерий Анатольевич, так звали внимательного и строгого на первый взгляд мужчину, оказался начальником автовокзала Луганска. Рассказал нам о том, как здесь было горячо в пору постоянных обстрелов, как выглядело здание после прилётов, как его восстанавливали всем миром, ограниченном в те дни только жителями Луганска.
Как в прошлом месяце 5 раз срабатывала «Тревога» и людям помогали спускаться в это самое бомбоубежище. Рассказывал и о том, что помогают бойцам, чем могут: собирают гуманитарные грузы и даже возят элементарную необходимость – питьевую воду — на передовую, помогают отправить воинов, которым дали отпуск на неделю-две, а билетов для них не нашлось, помогают в передвижении тем ребятам, которые потеряли руку или ногу…
Ухватившись за мысль побывать в бомбоубежище и увидеть воочию условия, в которых жители спасаются от бомбёжек при воздушной тревоге, почти умоляюще обращаемся к Валерию Анатольевичу: «Разрешите нам побывать… там…»
Ничуть не удивившись, тот начал деловито строить планы:
— Когда удобнее?
Сориентировавшись в своих ближайших планах, вдруг поняв, что времени среди поездок и встреч почти не осталось, решаемся мгновенно:
— В день отъезда мы будем на автовокзале пораньше на пару часов, можно?
— Договорились! — подытоживает разговор наш новый знакомый, мы прощаемся с ним, и вместе со Светланой Каневской, уже обнаружившей нас с Любой, отправляемся на очередную встречу. …
Ровно за два часа до времени отправления автобуса были у автостанции, и, едва войдя в зал ожидания, увидели нашего Валерия Анатольевича, подбежали, напомнили о себе. «А я, говорит, читал ваши стихи, всё верно и точно пишете, — сказал он, обращаясь ко мне, — я договорился, можем идти!»
И он провёл нас по тому пути, который необходимо преодолеть пассажирам в случае объявления «Воздушной тревоги». Надо сказать, что указатели, расположенные буквально на каждом небольшом отрезке пути, существенно облегчали задачу.
Но, если учесть, что с момента поступления сигнала о пуске ракеты, например, из Харькова, у луганчан до её приземления есть не более 15 минут, а пассажиров в здании автовокзала бывает до 1500, задача усложняется.
Однако Валерий Анатольевич никогда не оставляет людей одних, что теперь, после общения с людьми, живущими на Донбассе, совершенно неудивительно. Он всё время на рабочем месте, а оно у него — не в кабинете, а по всей территории вокзала. Он сам извещает их в громкоговоритель, дублируя автоматический сигнал, сам показывает дорогу, сам уговаривает всех, кто игнорирует опасность и не уходит из здания, то ли заигрывая с опасностью, то ли провоцируя её.
И мы с ним прошли (быстро, как при возникновении опасности) весь маршрут (занял он не более 4-х минут), от кресел в зале ожидания до стульев в бомбоубежище.
Внутри — огромные резервуары с питьевой водой, средства первой медицинской помощи и, забытая или специально оставленная на скамейке… книга. Обойдя все помещения, ощутив холод, полутьму и сырость подвальных посещений, понимаю точно: переждать обстрел и выжить — можно.
Но это самое жестокое противоречие теперешнего времени: тогда как все технологии направлены на улучшение и совершенствование человеческой жизни, улучшение её качества и увеличение продолжительности, оптимизацию всех процессов, необходимых для жизнедеятельности и даже совсем не необходимых, люди на этой земле вынуждены сидеть в подвалах, чтобы эту самую жизнь просто сохранить…
Вышли снова тяжёлыми и угрюмыми, уселись и стали ждать отправления автобуса. Спокойствие не приходило, в глаза друг другу не смотрели.
Замеченный по пути на автовокзал «Военторг» вдруг напомнил о себе желанием сына получить что-то из военной формы.
Предупредив товарищей, сбегаю по ступенькам, звоню и уточняю (учитывая, что почти весь комплект военной формы у него уже приобретён, включая берцы):
— Сынок, что тебе нужно было из формы? Я в Военторге!
Очень удивлённый моей неожиданной щедростью, сын выпалил:
— Разгрузку и каску! — Каску пообещать не могу, разгрузку жди!
— Мамочка, я те… — только и успел выпалить сын от радости, как связь оборвалась, а я уже бежала к витрине.
Потому, что с некоторых пор я стала хорошо разбираться в военном снаряжении и обмундировании. Буквально через 10 минут пришла СМС: «Мама, а суворовец Воевода правда существует? Или это выдумка?»
Понимаю, что книга «Суворовец Воевода», будто бы случайно забытая мамой на столе в комнате мальчиков – прочитана, очевидно, до конца…
Расти, мой дорогой защитник! Будь мужественным, честным и верным! Будь смелее и внимательнее, чем мы, чтобы никогда ни один на свете город не становился полуживым и не прятался в бомбоубежищах! «Я буду рядом, я буду около», — пела вчера Люба Сердечная…
8. Луганск
И всё-таки, с городом удаётся подружиться не сразу!
Не тогда, когда в череде дел не успеваешь даже выйти из машины, а в спешке, проездом, смотришь на него через лобовое стекло и только передаёшь необходимые вещи через окно и информацию – в сообщениях.
Не тогда даже, когда выступаешь в библиотеке и общаешься с коллегами по перу.
И вовсе не тогда, когда читаешь о нём в сводках и переживаешь за него, как за свой.
Ты понимаешь, что город стал тебе другом в тот момент, когда он посылает тебе встречи! С теми, о ком ты переживал, с теми, с кем можешь молчать о главном и при этом понимать, в чём оно, это главное. С теми, с кем привал в тени деревьев в 40-градусную жару и бутерброды с бутылкой холодной воды, одной на всех – дороже и значимее любых обедов в ресторане!
С теми, кто ведёт тебя по самым значимым – для тебя же – местам города.
Сегодня Луганск дал мне эту возможность – подружиться с ним! Я встретила того воина, которому ещё в декабре возили помощь (и не только материальную, но мысли и чувства – прежде всего!), он сам пришёл встретиться со мной, Серёга Тишкин, выстоявший, выживший – и мы обнялись как добрые друзья.
Город показал мне свои укромные местечки, в которых можно отдохнуть после тяжёлой дороги, болтая с товарищами обо всякой ерунде и наслаждаясь вкусным кофе с мороженым.
Он даже познакомил меня с толкотнёй своих маршруток, будто призывая – хочешь дружить, так принимай таким, какой я есть.
Город показал мне свои незаживающие раны, позволив прикоснуться к ним, расспросить о них и пожалеть его…
Мне кажется, что именно сегодня Луганск протянул мне руку, в ответ на протянутую мою, потому что показал мне, что он живёт!
9. Место встречи изменить нельзя)))
Где бы ещё встретиться и сойтись к едином Слове Санкт-Петербургу и Великим Лукам?
Например – в Пскове, на дне России, как было в июне.
А вот теперь – в Луганске!
Познакомились с настоящими людьми: Светланой Каневской из Луганска, поэтом-бардом из Читы Константином Шляминым, организовали свою особенную творческую бригаду, посетили многие Библиотеки, побывали во многих знаковых для нас местах.
Только здесь, на земле Донбасса, которая делится не только стойкостью своей, но главное жизненной силой, измерить и покорить которую никому ещё не удалось, появилось отчётливое понимание единства!
Но мы собирались в обратный путь…
Уезжаем…
Ты?
Или мой отъезд,
Невзирая на
Остроту жары,
Светлой памятью обнял бои окрест,
Выходя из немыслимости хандры.
Обсуждать прошедшее в этих днях –
Голос дай мне, горло да обожги!
Числам верным – временным в степенях –
Ни друзья не верили, ни враги.
Ясных глаз, испытанных слепотой,
Взор предельно честен. И краток слог
У строки, принявшей удел простой:
Продолжать за тех, кто солгать не смог.
Понимаем…
Ты?
Или мой отъезд
Так не вовремя,
Слышишь, идут бои?
Мне ещё возвратиться сюда:
– Привет! Не стреляй, прими меня. Все свои…
Уже в автобусе, после разговора о сыновьях Светлана Тишкина достала из сумочки две книжицы. Со словами: «Вот этого у него нет, передай ему», — протянула мне «Солдатский молитвослов» и «Духовный меч православного воина»…
Это как раз те сборники, о которых рассказывал Отец Александр — молитвенное слово, так необходимая солдату.
Помахали рукой Луганску и отправились в путь. С Богом!
П.С.
Вот так, собравшись и поехав в Луганск спонтанно, договорившись выехать из разных городов, мы все встретились в одном месте и вернулись в Москву одним Словом. Именно Слово наше стало проводником в трудной дороге, оно стало связующей нитью наших сердец, оно стало выводом, и оно же теперь — цель!
Сделав круг, оно вернулось туда же, откуда вылетело — на Комсомольский, 13, в свой родной Союз Писателей. Только вернулось уже более сильным, уверенным в себе, нашедшим новых друзей, принёсшим хорошие вести.
Но, как сказал нам Отец Александр: «У нас ещё много нерешённых задач!»
И перо дано нам в руки не для красного словца, а для настоящего, верного себе, мужественного Слова!